— Там поисковых отрядов сегодня много должно прибыть. На кого-нибудь всяко наткнетесь. До города вас докинут.

— Так, может, я его поисковикам сдам, а сам к вам вернусь?

— Нет, — замотал я головой. — Где ты нас искать будешь? Далеко уже уйдем. В городе встретимся.

— Вот, возьми, — Петрович протянул Антону компас. — Идите на север, когда выйдете на дорогу, возьмите чутка на запад.

— А как же вы без компаса?

— А он у меня в голове, — улыбнулся старик. — С фронта еще сидит.

Ба-бах! — раскаты взрыва прокатились над лесом. Ба-бах! Так громко, что мы вздрогнули. Звук доносился со стороны реки.

— Вот ироды! — Петрович поправил на плече ружье. — Браконьеры рыбу динамитом глушат…

Отправив Быкова и Трошкина назад, мы двинулись на звуки взрывов. Нашли звериную тропку, что вела к водопою, и через пару часов вышли к реке. Широкая, спокойная и богатая на омуты Уфимка, казалось, почти не текла и больше напоминала длиннющее озеро, чем реку.

Лес расступился, и мы вышли на песчаную косу. Жирные белые чайки с недовольным криком поднялись в воздух. Метрах в трехстах на конце отмели копошились трое. Рядом с ними носом в песок уткнулась лодка.

— Пошли, спросим про мальчика, — ткнул я в сторону браконьеров.

Завидев приближающихся людей, те забегали, двое из них схватились за ружья.

— Вот бесы! — процедил Петрович. — Они еще и зверьем, похоже, промышляют. Ничем не брезгуют.

— Может, ну их… — Погодин с тревогой вглядывался в фигуры с ружьями. — Уйдем, пока не поздно?

— Не ссы, Федя, — проговорил я. — Воевать мы с ними не собираемся. Расклад сил не в нашу пользу. Да и рисковать ни к чему — у нас другая задача. Так, поспрашиваем чуток.

Мы подошли ближе. Троица выглядела колоритно и больше напоминала зеков, чем рыбаков. Засученные рукава открывали синеву наколок. Морды изрезаны следами пороков и пьянства. Одеты в рыбацкие брезентухи и резиновые сапоги с высоким голенищем.

— Доброго здоровьица, люди добрые! — миролюбиво проговорил Петрович, хитро улыбаясь.

Браконьеры рассмотрели нас, выдохнули и опустили стволы. Два молодых парня и старик совершенно не походили на рыбнадзор и прочих представителей властей. Один из троицы, с почерневшей и загрубевшей, словно кирзовый сапог, мордой и седыми патлами (очевидно, главный у них), обнажил неполнозубый рот в улыбке:

— И вам не хворать, только с чего вы взяли, что мы добрые?

Среди его напарников прокатился смешок. Они уперли руки в бока, оторвавшись от работы. Возле них на песке расстелен кусок брезента, на который навалена куча жирных карпов, лещей и огромных щук. Браконьеры потрошили их, пересыпали солью и складывали в стоящую рядом деревянную бочку. Еще две бочки возвышались на корме длиннющей старой деревянной лодки, бока которой за долгие годы обросли слоями черного, как уголь, гудрона. Мотор у лодки громоздкий. На белом исцарапанном колпаке полуоблупившаяся надпись, в которой угадывалось слово “Вихрь”. Судя по размерам, лошадей в моторе немало.

— Не видели вы здесь мальчика? — не обращая внимания на зубоскальство, спросил я, играя в дипломата. — Пропал три дня назад в лесу. На вид десять лет.

— Может, видали, а может, и нет, — кирзомордый снова гаденько улыбнулся.

— Так расскажи, — сказал я как можно спокойнее, это далось мне с трудом, пришлось даже чуть задержать дыхание.

— Сейчас все денег стоит, — главарь хитро прищурился. — Что взамен?

— Кто же деньги-то собой в лес носит? — пробовал договориться я. — Спасибо вам скажем.

— Ну тогда до свидания, — седой отвернулся и сделавлвид, что занят чем-то очень важным. Перекладывал в лодке какие-то свертки. По очертаниям похоже на динамитные шашки. В СССР динамит уже давно не производили, но старые запасы из шахт еще гуляли по стране в незаконном обороте.

Я подошел ближе к тем, что стояли с ружьями, мигнув Петровичу. Попробую их разговорить. Закурить попрошу. А может, отвлечь и ружья выхватить? Одному в глаз, второму сразу в челюсть? Хотя нет. Опасно. Сразу с двумя такое не прокатит, эти не лыком шиты. Одного еще можно успеть вырубить, а второй пальнет с испугу. Нельзя рисковать, буду притворяться добреньким.

Но тут в разговор неожиданно влез Погодин. Он достал удостоверение и широким жестом махнул корками. Твою ж мать! Как не вовремя! Хорошо еще, что я Антоху с Трошкиным в город отправить успел… Уцелеют — а может, и про дым расскажут поисковикам.

— Милиция! Убрать ружья! Инспектор уголовного розыска старший лейтенант Погодин! Я задам вам несколько…

Но его не дослушали. С криком “атас, менты!” двое снова вскинули стволы, а кирзомордый оскалился и схватился за топор, выудив его со дна лодки.

Петрович среагировал быстро. Сдернул с плеча ружье так, что я и глазом не успел моргнуть. Наставил его на отморозков и крикнул:

— А ну, не дурите! А то пальну!

— Стреляй, дед! — главарь, поигрывая топором, шел прямо на него, лыбился щербинами зубов. — Только потом мои ребята всех положат. У тебя один патрон, один выстрел, а у них двустволки. Сечешь?

Те двое держали нас с Погодиным на мушке. Расклад явно не в нашу пользу. Черт! Рано Погодин влез, ребятки явно с законом не в ладах. Судя по татуировкам — из сидевших. Плюс динамит у них незаконный, а это уголовка.

Браконьер подошел вплотную к фронтовику и, схватившись за ствол его ружья, приставил дуло к своему лбу:

— Ну что дед, стреляй… Не тяни.

— Повезло тебе, выродок, — процедил Петрович, опуская ружье, — что не ППШ у меня. Я таких, как ты на фронте голыми руками…

Главарь выдернул у Петровича из рук ружье и плюнул ему под ноги:

— Прошло твое время, дед…

Потом он повернулся к своим:

— Свяжите их, мужики!

— Седой, — обратился к нему браконьер с мордой широкой, как чугунок. — Что делать с ними будем? Отпускать их никак нельзя. У нас же УДО. Загремим по полной…

— Без тебя, дебил, знаю! И не пали мою кликуху. Теперь точно пришить их придется. Ты будешь виноват в их смерти.

— А я что? Я не против… — оскалился мордатый.

Друзья, второй том “Курсанта” подходит к концу. Подписывайтесь на автора, чтобы не пропустить уведомление о выходе третьего тома!

Глава 25

Мы сидели и “загорали” на песочке со связанными за спиной руками. Отморозки спешно грузили рыбу, иногда косились на нас, о чем-то перешептываясь.

— Федя, — тихо проговорил я. — Как же ты не вовремя вылез…

— Я думал, они увидят, что я из милиции, и сразу сдадутся…

— Были бы мы в городе, так бы и произошло, но в глухом лесу свои законы.

— Как думаете? — в голосе Феди сквозила тревога. — Что они с нами сделают?

— А, хрен знает, что у них на уме, — ответил Петрович. — Недобро они на нас косятся. Явно пакость задумали, ироды.

— Они нас убьют?

— Скорее всего, — спокойно ответил фронтовик. — Прикопают в леске, и никто нас не найдет.

Погодин аж ойкнул, а я шикнул на Петровича:

— Ты что, старый балабол, жути нагоняешь. Федя и так трясется, ты еще со своими прогнозами лезешь!

— Это я вам свои соображения честно высказываю, чтобы мозгами прикинули, как выбираться нам. Веревки на руках пеньковые, их перетереть об камушек можно с острым краем. Шукайте, парни, в песке камешки подходящие.

Я немного поерзал по песку прямо сидя (ноги нам тоже связали), пошарил руками за спиной, но под пальцы попадались лишь каменюки с гладкими боками, обточенные за много лет водой и осадками.

— Нету таких камней! — Федя чуть не плакал. — Нужен другой план.

— Давай спиной ко мне, — предложил Петрович. — Только потихоньку. Попробуй растянуть мои узлы, а я твои подергаю. Только тихо, не мельтеши сильно, чтобы черти не увидели.

Погодин перекатился и оказался возле Петровича. Они прижались спинами, но браконьеры их поползновения сразу, конечно, засекли.

Бах! — прогремел выстрел, и картечь взрыхлила песок недалеко от нас. Федя аж подпрыгнул на месте и втянул голову в плечи. Петрович тихо ругнулся и отодвинулся от Погодина.